Путешествие по Бирме с фотоаппаратом 40 лет назад. Поездка в Таунджи

Продолжаем серию заметок Дмитрия Семенова о путешествии в Бирму в 70-х годах прошлого века. Начало – здесь.

Расположенный к северо-востоку от Рангуна, неподалеку от границы Бирмы с Таиландом  г. Таунджи, является столицей Шанской национальной области, входящей  в Бирманский союз. Географически этот горный район носит название Шанское нагорье и является  частью т. н. «золотого треугольника» (где выращивается опиумный мак).

Мои бирманские друзья, имевшие родственников в Таунджи и регулярно их навещавшие, рассказывали, что туда можно довольно безопасно добираться автотранспортом, придерживаясь некоторых простых правил. Прежде всего – передвигаться по дорогам   в светлое время суток до 16 часов, пока военные не сняли свои посты вдоль дороги.

В середине мая 1976 г., в  начинавшийся дождливый сезон,  мы с коллегой и водителем бирманцем на уазике, погрузив  ящик водки, используемой в поездках по стране главным образом в качестве дезинфицирующего  средства, рано утром  выехали в Таунджи по маршруту: Пегу, Пром, Мандалай,  Кало, Таунджи.  Чтобы не ночевать в дороге в машине, мы должны были за день проехать около 600 километров до Мандалая по довольно сложной, как мы слышали, дороге.

Сейчас в Интернете каждый второй рассказ иностранца о поездке поездом или автобусом в Мандалай начинается с цитаты из  известного стихотворения Киплинга “On the way to Mandalaу”.  Вот  и для нас тогда строки “On the way to Mandalay, where the old Flotilla lay. On the way to Mandalay, where the flying fishes play” задавали  путевой  ритм нашей поездке.

Первым городом на нашем пути был Пегу, до которого шло довольно хорошее шоссе. Пегу известен самой большой в Бирме статуей лежащего Будды. На фото № 2 можно видеть его ступни  с выложенными смальтой родимыми знаками сакральной избранности.

В Пегу также находится пагода Швемодо, очень почитаемая бирманцами, поскольку в пагоде, якобы, хранятся два волоса с головы Будды.

За Пегу дорога сузилась так, что двум машинам разъехаться стало трудно (см. фото № 3).

Приходилось, особенно при встрече с грузовиками, частично выезжать на обочину, а поскольку обочина была местами ниже полотна дороги сантиметров на 30, и шел постоянный дождь, маневр разъезда на скорости с грузовиками бывал довольно опасным.

По совету нашего водителя, на одном из придорожных рынков мы купили зеленые армейские шляпы с широкими полями. Мы натянули их на головы, и это имело неожиданный для нас эффект. Водители встречных грузовиков, до этого в наглую ехавшие по средней линии, стали жаться к обочинам, издалека принимая нас за военных, которых они, видимо, имели основания побаиваться.  Теперь мы смогли ехать быстрее.

Дорога шла по равнине. Иногда проезжали деревеньки с домами, расположенными на сваях на воде, как на фото № 4. Иногда мелькали городки, больше похожие на деревни (см. фото № 5 ). На улицах по обе стороны дороги жители занимались своими повседневными делами (см. фото №№ 6 и 7), не обращая внимания  на дорожное движение.

В одном из городков встретилась довольно обычная для улиц Бирмы процессия из машин, участвовавших в проводах в монахи молодого человека ( см. фото № 8).  По всей дороге, чуть ли ни через каждый километр,  встречались пагоды и небольшие ступы (см. фото № 9).

За городом Пром вдоль дороги потянулись рисовые поля, чеки (см. фото № 10). В этой  части Бирмы имеются благодатные условия для выращивания риса: плодородные почвы, достаточное количество воды и очень теплый климат, позволяющий снимать  несколько урожаев риса в год.

Хотя бирманцы – народ в целом  небогатый, они никогда не голодали благодаря именно рису. Риса хватает и на экспорт. На одних полях рис коллективно сажают (см. фото № 11), на других убирают (фото № 12), а в качестве главной тягловой силы используются волы (см. фото № 13).

Во второй половине дня проехали г. Мейктилу, достопримечательностью которого для нас стало большое живописное озеро.  На выступающем  мысе можно видеть те же пагоды и монастыри (см. фото № 14).

После Мейктилы шоссе расширилось, и погода значительно улучшилась. На  обширной равнине засветились в солнечном свете отдаленные белые пагодки (см. фото № 15). Ближе к Мандалаю появились зеленые холмы, увенчанные белыми пагодами (см. фото № 16). Многочисленность пагод и пагодок объясняется тем, что каждый более или менее зажиточный бирманец считает своим жизненным долгом  поставить пагоду, а его семья потом заботится о ней.

В Мандалай приехали к вечеру. Застали красивый заход солнца над Мандалайской крепостью (см. фото № 17).  Расположились  в достаточно приличной гостинице, и после утомительной дороги уже ничто не могло помешать крепкому сну – ни «Океи» — ночные ящерицы, которые, как и в Рангуне, очень громко отчетливо покрикивали «О..кей», ни маленькие, безобидные полупрозрачные домашние ящерки,  которые, бегая по потолку, иногда сваливались на голову.

На следующее утро объехали крепость, составляющую квадрат, два на два километра, окруженный, дополнительно каналом шириной около 100 метров (см. фото № 18). Над южной стеной крепости нависает Мандалайский холм  (см. фото № 19).

На холме расположен ряд пагод. С него также открывается живописный вид на крепость и город (см. фото № 20). Рядом с пагодами в молельнях и крытых переходах — множество изображений Будды и живописных сценок, связанных с его жизнью. На фото № 21 статуэтка отлитого из чугуна духа, с парой десятков его клонят,  некоторые уже были отломаны иностранными туристами, бирманцы вряд ли решились бы на такое.

Мандалай в качестве королевской столицы просуществовал не так уж долго. С 1857 г., когда он был основан королем Миндоном, перенесшим столицу из соседнего города Амарапура, до захвата англичанами Мандалая в 1885 г. Королевский дворец, располагавшийся в стенах крепости, был разрушен во время второй мировой войны, когда англичане выбивали засевший за толстыми стенами крепости японский гарнизон. В мандалайской крепости с того времени обосновались военные. Там расположились штабы, казармы и другое армейское хозяйство. И хотя в нескольких сохранившихся  помещениях дворца работает музей, доступ в него на тот момент был ограничен.

Вечером этого же дня мы посетили известный ночной рынок Зейджо, открывавшийся после того, как  стемнеет, на одной из окраинных улиц города. Днем это обычная городская  улица типа тех, что можно видеть на фото №№ 22, 23, 24. Вечером, когда  стихало движение, улица, как в средние века, перегораживалась цепями, и открывалась бойкая торговля с лотков при свете аккумуляторных лампочек и даже факелов. Товар большей частью контрабандный из Китая и Таиланда, но много и местных поделок из ценных пород дерева, лака и кости.

Следующий день у нас заняла поездка в г. Меймье (ныне ПинУлвин), расположенный в предгорьях на северо-востоке от Мандалая, в 50 км от него. Из Мандалая выезжали по улицам, забитым конными двуколками (см. фото № 25).

А на подъезде к предгорьям нам попалось даже такое экзотическое транспортное средство, как слон (см. фото № 26).

Меймье нас встретил голубой каретой (см. фото № 27). Городок очень живописный с умеренным и даже прохладным для Бирмы климатом. В колониальные времена Меймье был выбран в качестве летней столицы британской администрации. В городе размещена военная академия.  На берегах большого озера разбит дендропарк  (см. фото №№ 28 и 29).

Поездка в Меймье заняла целый день, а на другой день мы покинули Мандалай и выехали на юго-восток – к городам  Кало и Таунджи. До Кало предстояло проехать около 150 км.

Сначала дорога шла по равнине, километров через 40 начались предгорья (см. фото № 30). Часто приходилось обгонять грузовые машины. Для горных дорог Бирмы характерна такая картина: тяжело ползет в гору раскрашенный, доверху нагруженный товаром, а часто еще и пассажирами, грузовик. На подножке кабины стоит в развевающейся на ветру юбке (лоунжи) помощник водителя с большим чурбаком в руке, готовый в любой момент соскочить на дорогу и подставить под колесо чурбак. На тормоза здесь особенно не надеются.

Дорога пошла по горной местности. Проезжали редкие деревеньки с придорожными рынками, как на фото № 31, на прилавках — различные фрукты и овощи, на земле — цветы и дынеобразный, с пупырышками, дурьян. Этот тропический фрукт, очень дурнопахнущий, считается в Юго-Восточной Азии самым вкусным и самым богатым витаминами. В других фруктах здесь витамины выжигаются тропическим солнцем.

Лучшим подарком детям и больным в Бирме считают обычное яблоко, поскольку яблони не плодоносят в тропиках. Как-то читал, что в аналогичном климате на Филиппинах один садовод оборвал листья на яблоне в ноябре, и она скоро зацвела и дала  урожай яблок.

В отношении же дурьяна  местные жители говорят, что одновременно с ним нельзя употреблять спиртное, якобы, можно умереть. Должен заметить, что это местное заблуждение опровергнуто опытом наших граждан.

Вдоль дороги на Кало часто можно видеть плантации бананов, ананасов и других фруктов (см. фото №№ 32, 33), а также гевеи (см. фото № 34).

На придорожных рынках нас встречали приветливые шанские девушки (см. фото №№ 35, 36).

Нам были известны некоторые особенности местной кухни, слышали, что здесь любят есть змей. Один раз видели, как двое местных жителей обжаривали на костре какое-то странное животное зеленоватого цвета, размером с большую собаку. Бирманцы сказали, что это игуана, и мясо ее очень вкусное.

К 16 часам подъехали к  г. Кало. Место считается у бирманцев курортным, и неподалеку расположено известное в Бирме озеро Инле. Судя по рассказам, в этом городе были неплохие гостиницы, поэтому мы планировали здесь заночевать. Но с дороги город не производил большого  впечатления. Среди покрытых лесом пригорков мы  заметили лишь несколько зданий, из них два, четырехэтажных, оказались гостиницей. Мы осмотрели гостиницу, встретилось много индийцев в белых одеждах,  в гостинице проходило какое-то мероприятие местной индийской общины, составляющей довольно значительное  нацменьшинство в Бирме.

Гостиница нас не впечатлила чистотой,  и, посовещавшись, с учетом, вроде, благоприятной обстановки, решили ехать дальше, сразу до Таунджи, до которого по нашим расчетам оставалось около 60 км.

Ландшафт вдоль дороги выглядел диковатым, но чрезвычайно красивым. В одном месте мы проезжали по небольшой долине рядом с  рекой. В лесу, похожем на молодой сосняк, вдруг на середине высоты стволов, на одном из них, на черном фоне леса ярким белым пятном засветился куст орхидей.

На другом горном отрезке дороги, на серпантине увидели участок узкоколейной железной дороги, о наличии которой мы теоретически знали, но никак не ожидали встретить в таком диковатом месте. Местами полотно узкоколейки, казалось, просто зависает в воздухе. Тем более неожиданным было увидеть, как на одном из поворотов прополз вверх  поезд из двух вагонов.

Часов в 6 вечера мы, проехав по обширному плоскогорью, стали забираться вновь по серпантину на гору. По качеству дорожного покрытия,  участившимся дорожным знакам и попутным военным «виллисам» можно было понять, что мы приближаемся к Таунджи.

Город показался небольшим, с разбросанными среди холмов одно- и двухэтажными домиками. Наш отель на их фоне выглядел величественно. Внутри он нас потряс сохранившимся английским колониальным убранством. Высокие просторные помещения, мягкая мебель в  белых чехлах, фирменная посуда в ресторане с серебряными приборами и накрахмаленными салфетками. Кроме  нас, как мы потом узнали, была еще только одна пара постояльцев, приезжих бирманских чиновников.  Приходилось только удивляться, как удалось сохранить всю эту обстановку в таком неспокойном месте.

Утром мы услышали, как два бирманских офицера громко отчитывали менеджера отеля, видимо за то, что тот опоздал их проинформировать о нашем приезде. Следует сказать, что в соответствии с правилами мы уведомили бирманский МИД, а через него и министерство обороны, о нашей поездке и маршруте. Однако не остановившись, как было запланировано, в Кало, мы нарушили порядок, что и вызвало вполне понятное недовольство военных. Тем не менее, нам они этого напрямую не высказали.

Днем мы посетили госпиталь, построенный и оборудованный с советской помощью. Руководство госпиталя говорило о нормализации обстановки и желании продолжить сотрудничество с советскими специалистами. Затем встретились с нашими бирманскими знакомыми, приехавшими из Рангуна, и их местными родственниками. Они нам показали город и рассказали о реальной обстановке. По их словам, армия уверенно контролировала город и окрестности лишь в дневное время, а по ночам, когда посты снимались, под ее контролем оставался только центр Таунджи, где находятся правительственные учреждения Шанского национального округа и места расположения военных, в других частях города,  особенно на окраинах, по ночам часто появлялись представители повстанцев и собирали регулярный «налог» с местного населения, не беспокоя жителей какими-либо другими своими действиями.

Таунджи, переводимый с бирманского как «большая гора», расположен на высоте 1400 метров. С западной окраины города открывается великолепный вид на Шанское плато (см. фото № 37). На востоке — холмистый пейзаж с уходящей в сторону реки Салуин, к центру «золотого треугольника», дорогой (см. фото № 38, на вершине ближайшего холма можно разглядеть оставшийся со времен второй мировой войны японский ДОТ).

Характерной была обстановка на местном рынке, который работал с утра часов до двух дня. На рынке было много овощей и фруктов, контрабандных из Китая и Таиланда промышленных товаров, и очень много, в самом разнообразном виде, ножей, мечей, кинжалов  в своеобразных деревянных ножнах из тика,  стилетов, замаскированных в трости и ручки зонтов и т.п. На рынке были представлены также  изделия более мирного местного художественного промысла из дерева, лака, кости. Продавались домотканые шанские сумки с бахромой. Можно было купить довольно интересные картины местных художников. Следует отметить, что бирманцы обладают неплохим художественным вкусом, и среди картин местных художников можно встретить такие, которые достойно бы смотрелись и в Европе. На фото №№  39, 40, 41, 42 можно видеть некоторые образцы местного художественного творчества, на последних двух картинах изображены, соответственно, шанская девушка и женщина племени падаун, в котором бытовал странный обычай удлинять шею женщин металлическими обручами.

На третий день утром мы выехали из Таунджи в местный аэропорт Хэхо, откуда мы с коллегой, как было запланировано, должны были вылететь  самолетом бирманских авиалиний в Рангун, а водитель добираться туда на УАЗе. До аэропорта предстояло проехать около 40 км.  На шоссе было пустынно. Километрах в двадцати, на подъеме, наш уазик остановил солдат с автоматической винтовкой. Что-то спросив у водителя, он встал на задний бампер и приказал водителю ехать дальше. Машина медленно поползла в гору, я заметил, как наш водитель опустил одну руку в карман на боковой дверце, куда он перед поездкой положил купленный на рынке большой шанский нож. Солдат, по внешности представитель одного из  местных племен,  вороватым взглядом рассматривал, между тем, наши чемоданы, сложенные на заднем сидении. Я обратил внимание, что на форме солдата нет нашивок и других знаков различия бирманской армии. Стало понятно, что это, как минимум, дезертир.

Тут сверху  послышался шум спускавшихся на встречу нам грузовых машин, слышалось даже что-то вроде пения. Наш попутчик спрыгнул с бампера и исчез в зарослях джунглей. Сверху спускались два грузовика с бойцами бирманского спецназа, судя по их возбужденному шуму, возвращавшихся с операции. Снимок  (фото № 43), который удалось сделать на вскидку в этой обстановке, не оказался высокого качества, тускло блестят сероватые каски спецназовцев, однако хорошо виден трехцветный развевающийся флаг на первой машине.

К полудню мы прибыли в Хэхо, на подъезде сфотографировали напоследок наш уазик на фоне местных джунглей. Зарегистрировались в аэропорту и стали ждать нашего рейса в Рангун. Была замечательная солнечная, но не жаркая погода.

Глаз радовало обилие цветов и в диком виде, и на клумбах, и на прилавках местных торговок  ( фото №№  45, 46, 47, 48).

К реальности возвращали колючая проволока вокруг аэропорта и пулеметы на вышках по углам аэродрома. При посадке в небольшой турбовинтовой самолет пилот собрал у бирманских офицеров, составлявших 90% пассажиров, личное оружие.

Через  час лета мы были уже в аэропорту Рангуна.«золотого треугольника»

Заключительная часть: поездка в Паган.

Автор текста и фото – Д. Семенов, член ОДСРСМ, независимый журналист.
При использовании материалов статьи гиперссылка на первоисточник обязательна!